Курс лекций по древней и средневековой философии - Страница 40

Старший сын Онесикрита Филиск стал автором пародий на трагедии Эсхила и Софокла.

Моним. Моним из Сиракуз был в Коринфе рабом У.одного из менял (они же были и банкирами). К этому коринфскому меняле "часто приходил Ксениад, купивший Диогена, и своими рассказами о его добродетели, о его словах и делах возбудил в Мониме любовь к Диогену. Недолго думая, он притворился сумасшедшим, стал перемешивать на меняльном столе мелкую лихву с серебряными деньгами, пока, наконец, хозяин не отпустил его на волю. Тогда он тотчас явился к Диогену, стал следовать ему и кинику Кратету, жил, как они, а хозяин, глядя на это, все больше убеждался в его безумии" (VI, 82). Моним написал "Безделки, с которыми незаметно смешаны важные вещи", "О порывах" и "Поощрение". Моним был выведен Менандром в комедии "Конюший": Моним, нищий и грязный, ходил с тремя сумами и все почитал тщетой, кроме самопознания.

Стобей в своей "Антологии" сообщает, что Моним говорил, что "богатство - это блевотина судьбы" (Анткин, 179).

Бион Борисфенский. Кроме Метрокла и Гиппархии Кратет Фиванский склонил на свою сторону Биона Борисфенского (по-нашему "Днепровского") из греческих колоний в Северном Причерноморье, перебив его у академика Кратета Афинского. Отец Биона был вольноотпущенником. Он торговал соленой рыбой, и "было у него не лицо, а роспись по лицу - знак хозяйской жестокости" (IV, 46). Мать Биона была гетерой и была взята в жены отцом Биона прямо из блудилища. Отец Биона совершил крупную растрату и снова оказался рабом, на этот раз вместе с сыном. Биона купил некий ритор, завещавший "молодому и пригожему" Биону свое состояние и свои сочинения. Как только ритор умер, Бион сжег его сочинения, наскреб денег и отправился "с дальнего севера в сторону южную" - из Приднепровья в Афины. Там он слушал академиков и перипатетиков, киренаиков и киников. Диоген Лаэртский говорит, что Бион не задержался у Кратета, а перешел к киренаику Феодору Атеисту, а от него к Феофрасту.

Как и все киники, Бион был остроумен и остроязычен. "Увидев завистника мрачным, он сказал ему: "Не знаю, то ли с тобой случилось что-нибудь плохое, то ли с другим - хорошее" (IV, 51). На вопрос, стоит ли жениться, Бион сказал: "Уродливая жена будет тебе наказанием, красивая - общим достоянием" (IV, 48).

Бион - создатель особого литературного жанра. Это диатриба. Ритор Гермоген определил диатрибу как краткое изложение какой-либо нравственной темы. Диятриба - форма популяризации философии, когда серьезному содержанию придается смешная форма, она просторечива и даже порой сатирична. Бион умел производить впечатление и высмеять кого угодно, не жалея грубословия. "За то, что речь его была смешана из выражений разного стиля, Эратосфен, по преданию, сказал, что Бион первый нарядил философию в лоскутное одеяние" (IV, 52). Как и полагается кинику с его "апайдеусиа", Бион подшучивал над музыкой и геометрией.

В числе разнообразных высказываний 82 Диона выделяется мысль о том, что красота и добро чужды друг другу (см. IV, 48). Эта мысль верна в том, что эстетизация зла - самая опасная вещь, через красоту зло легче всего проникает в душу. Однако мысль Биона следовало бы ограничить: чужды друг другу добро и недобрая красота, но красота бывает и доброй.

Фрагменты из диатриб Биона сохранились в сочинениях Телета.

Телет Мегарский. Расцвет деятельности Телета из Мегар приходится на сороковые годы III в. до н. э. Он автор многих диатриб: "О явлении и сущности", "Об автаркии", "Об изгнании", "О бедности и богатстве", "О том, что удовольствие не является целью жизни", "О превратностях судьбы", "Об апатии" и др. Они содержат в себе высказывания Диогена, Биона и других киников. Однако представляют интерес и собственные мысли Телета.

Диатриба "Об явлении и сущности" вовсе не метафизическое исследование. Там просто доказывается, что человеку лучше быть (справедливым, здоровым, сильным, разумным, храбрым и т. п.), чем казаться. В диатрибе "Об автаркии" говорится, что "не следует пытаться изменять обстоятельства, а лучше самому подготовить себя к любому обороту событий, как это делают моряки. Ведь они не прилагают усилия, чтобы изменить ветры или состояние морей, но готовы к тому, чтобы примениться к ним... Так и ты. Приспосабливайся к обстоятельствам" (Анткин, 182). И Телет продолжает далее: "Но, к сожалению, мы не умеем довольствоваться наличным, пока для нас так много значат жизненные Удобства, работу же мы считаем позором, а смерть - худшим из зол" (Анткин, 182).

В диатрибе "Об изгнании" говорится о том, что изгнание не отнимает у человека способность принимать решения, благоразумие, способности правильно мыслить и делать добрые дела, мужество, чувство справедливости и т. п. "Каких же благ лишает человека изгнание, причиной каких несчастий оно является? Что касается меня, я этого не знаю. Это мы сами часто себя закапываем, независимо от того, находимся ли мы в изгнании или на родине" (Анткин, 186). В диатрибе "О бедности и богатстве" говорится, что "плохие люди всегда ненасытны" (Анткин, 193). Не бедность, а богатство мешает заниматься философией: "...философией увлекаются главным образом люди несостоятельные" (Анткин, 194), тогда как "богачи именно по вине... своего богатства постоянно пребывают в тревогах и заботах" (там же). В диатрибе "О том, что удовольствие не является целью жизни" показывается, что жизнь полна огорчений, из чего следует вывод: "...я не понимаю, как можно прожить счастливую жизнь, если считать счастьем одни лишь удовольствия" (Анткин, 197). В диатрибе "О превратностях судьбы" Телет говорит: "Разумный человек должен хорошо играть любую роль, которую она (Тиха - судьба. - А. Ч.) ему предназначит" (Анткин, 197). "Приходится тебе переживать войну, нужду, болезнь - питайся раз в день, обслуживай сам себя, надевай плащ философа, в крайнем же случае ступай в царство Аида" (Анткин, 198). Киники, а за ними и стоики допускали самоубийство. В диатрибе "Об апатии" Телет утверждает, что "счастлив только тот, кто не знает страстей и тревог" (Анткин, 199), что "тот должен быть счастлив, кто не станет горевать из-за кончины друга или даже ребенка, тем более из-за собственной смерти" (там же). Телет приводит слова одной спартанской эпитафии: "Жизнь сама по себе, как и смерть, ни дурна, ни прекрасна. Жизнь прекрасно прожить и умереть ты сумей" (Анткин, 200).