Курс лекций по древней и средневековой философии - Страница 179

179

Мистики. Как мы уже выше сказали, Гильом из Шампо основал богословскую школу при монастыре Святого Виктора в Париже. Это произошло около 1110 г. Эта школа стала мистического варианта средневековой католической теологии.

Ранее крупным мистиком был итальянец Петр Дамиани (1007-1072), автор формулы "философия - служанка теологии", которая, впрочем, была сформулирована намного раньше - в Византии. Дамиани - автор сочинения "О божественном всемогуществе". Диалектика - смиренная прислужница теологии.

Расцвет деятельности парижской Сен-Викторской богословской школы связан с именами двух религиозных мыслителей-мистиков. Это Гуго Сен-Викторский и его ученик Ришар Сен-Викторский.

Гуго Сен-Викторский (он стал главой Сен-Викторской школы в 1138 г.) - немец, выходец из немецкою графского рода Бланкенбургеров. Но он учился в Париже, там и остался. Его непосредственный учитель Гильом из Шампо. Годы его жизни: ок. 1096 - 1141. Строго говоря, Сен-Викторская школа не была чисто мистической. У нее было два источника: схоласт Гильом из Шампо, который не был мистиком, и настоящий мистик Бернар из Клерво. Бернар Клервосский - младший современник Ансельма (родился в 1033 г.), Росцелина (род. в 1050 г.), Гильома из Шампо (род, ок. 1068 г. ), Абеляра (род. ок. 1079 г.), Арнольда Брешианского, активный и жестокий гонитель двух последних несчастных. Он вдохновитель второго "крестового похода" (1147 г.). Будучи продолжателем учения известного нам Августина об "иллюминации" - сверхъестественном, идущем от самого бога озарении чистой векующей души, Бернар затыкал уши воском, чтобы не слышать суетных мирских речей, мешающих богопознанию. Для богопознания необходим отказ от человеческой гордыни, от разума, от интеллекта, от новшеств. Истинное начало богопознания - смирение. Далее следует долгий и трудный путь восхождения души к богу. Конец этого восхождения - мистическое слияние души верующего человека с самим богом в сверхъестественном созерцании бога. Мистика, если, конечно, это не бранное слово - непосредственное (т.е. внеразумное, внедискурсивное), наивное слияние души человека с богом как высшим миротворцем. Это слияние и есть в то же время "озарение". Искренне верующий в бога идет к богу, бог же ни ходит к человеку и "озаряет" его душу своим сиянием. Бернар был причислен к лику святых.

В отличие от воинствующего и агрессивного мистика Бернара Гуго не отрицал схоластики. Более того, он сам доказывал бытие бога силлогистически, рассудочно-схоластически. Была у него и схоластическая теодицея - оправдание бога перед лицом очевидного в мире зла. Не отрицал Гуго и конкретных специальных знаний. Он сам составил некий свод знаний своего времени. Но эти знания не были самодовлеющи. Они были пропедевтикой, вступлением в богословие, предпосылкой для изучения богословия, которое должно ответить на те проблемы, которые не может решить знающий интеллект. Как и Абеляр, Гуго думал, что в принципе христианская догматика (сумма тезисов, в которые надо слепо верить, ибо они имеют сверхъестественное происхождение) либо согласна с разумом, либо, превышая разум, ему не противна. Гуго в связи с этим различал четыре класса теоретических положений. Одни исходят только от разума. Другие находятся в согласии с разумом (это учение о боге и о творении мира богом как рациональные доказательства без ссылок на авторитет откровения, хотя этот авторитет и стоит за ними, направляя разум). Это то, что выше разума, что дано нам только через сверхъестественное откровение, "духом святым", Четвертое - это то, что противно разуму. Последнее Гуго отрицал, Уровень "от разума" и уровень "противное разуму" не допускают веры: положения "от разума" полностью познаваемы без помощи веры, а в то, что противно разуму верить нельзя (это важный прогрессивный момент ограничения фидеизма, это антитертуаллианизм, это то, что напоминает тезис Абеляра: "Понимать, чтобы верить").

Но в чем же тогда мистицизм Гуго? Он отдает все же предпочтение чувству перед разумом, в сфере чувств внутреннему опыту перед внешним. Он, как и Бернар, готов залеплять уши воском, надевать на глаза шоры. Чувственное восприятие внешнего мира (а ведь это исходный пункт всякой науки и искусство наблюдения - громадное искусство, пренебрегаемое античностью, а тем более погрязшим в схоластических фолиантах средневековьем) Гуго принижал в пользу внутреннего опыта, самонаблюдения, рефлексии, высшей формой которого было чувствование бога в себе, мистическое богосозерцание. Все же бог не может быть мыслим. Пытаться схоластически доказывать существование бога, оправдывать его как благо перед лицом царящего в мире зла еще можно. Но мыслить бога нельзя. Это, конечно, противоречие в мировоззрении Гуго. Гуго как мистик по преимуществу подчиняет мышление как нечто низшее высшему экстатическому созерцании бога, достижимому только в состоянии сверхъестественного "озарения", все той же августиновской "иллюминации". Будучи теологом, Гуго естественно считал главным объектом, предметом познания бога. Бог, а не природа - предмет познания для всего средневековья. Это и остановило научный и технический прогресс. Это и привело к тому, что, чтобы там ни говорили, тысячелетие средневековья было перерывом в развитии науки и подлинной антидогматической философии как свободного мыслящего мировоззрения.

Младший современник Гуго Сен-Викторского Ришар Сен-Викторский (умер в 1173 г.) различал в человеке такие четыре фактора, как чувства, рассудок, разум и чистое созерцание душой бога. Сливаясь в этом состоянии с богом, душа, будучи и оставаясь частью, становится целым (богом), а бог как целое нисходит до части, до души. Итак, в мистическом слиянии с богом, часть становится целым, а целое - частью. Как мистик, Ришар упрекал схоластов за то, что они Христу предпочитают Аристотеля (здесь имеется в виду логика Аристотеля; его метафизические работы тогда, как было выше сказано, известны не были). Нельзя познать бога по Аристотелю. Его можно познать лишь по Христу, в согласии с евангелиями, благими вестями о пришествии вочеловечившегося бога - искупителя и спасителя.

179